Олег Баркин: «Актуальность повестки сохраняется»

Олег Баркин - о новациях в российской электроэнергетике Энергетика
Минувший год стал в России началом, казалось, «золотого века ESG» — тренда на включение практик устойчивого развития не только в корпоративную культуру, в том числе в секторе электроэнергетики, но и в...

Минувший год стал в России началом, казалось, «золотого века ESG» — тренда на включение практик устойчивого развития не только в корпоративную культуру, в том числе в секторе электроэнергетики, но и в сферу государственных решений. Санкции серьёзно ударили по повестке, её приоритетность снизилась, но на долгом горизонте, судя по всему, ESG с нами был, есть и будет.

Почему ESG — это про Россию, как развивается возобновляемая энергетика в нашей стране, когда будут запущены отечественные «зелёные» сертификаты и почему сложно представить стабильную энергосистему, основанную на солнце и ветре, — в интервью основателю ESG World Константину Зарецкому рассказал заместитель председателя правления Ассоциации «Совет рынка» Олег Баркин.

Видео-версия интервью

ESG World: Олег Геннадьевич, спасибо за то, что согласились дать интервью нашему каналу. Начнём, наверное, с немного личного вопроса. Вы всю профессиональную жизнь в энергетике — как Вы выбрали эту сферу и почему? У нас много молодых подписчиков, только выбирающих карьерные пути — им было бы интересно узнать, как Вы стали тем, кем стали.

Олег Баркин: Если совсем кратко. Выбор пути — это долгая история и сложный вопрос, всё началось ещё с образования [Олег Баркин — выпускник энергомашиностроительного факультета Московского энергетического института и факультета повышения квалификации по финансовому менеджменту. — прим. ESG World]. Многие однокурсники оказались в совершенно разных отраслях, я выбрал электроэнергетику, о чём ничуть не жалею.

В последние пару десятилетий электроэнергетика — одна из самых активно меняющихся отраслей, тут всегда много новых проектов, скучать не приходится. А сегодня энергетика очень тесно пересекается с климатической повесткой и другими современными трендами. От этого работать в этой сфере становится ещё интереснее.

ESG WorldПереходим тогда непосредственно к «Совету рынка». Как начиналась история ассоциации и в чем её функционал сегодня? Существуют ли подобные структуры на рынках электроэнергии за рубежом, или это уникальная история?

Олег Баркин: Спасибо за вопрос — он способствует, конечно, небольшой рекламе, но я постараюсь в этом не усердствовать.

Для России «Совет рынка» — это точно уникальная история, и весь прошедший опыт показывает, что при этом успешная. Насчёт мирового опыта — прямых аналогов нет, но некие конструкции для подобного регулирования рынка присутствуют много где.

Что такое «Совет рынка»? Можно, условно, выделить три основные аспекта. Первый — это регулирование — но какое? Мы ассоциация, учрежденная участниками рынка электроэнергетики. И именно «Совет рынка», по закону, определяет условия договоров на оптовом рынке электроэнергии, все процедуры, регламенты. Рынок электроэнергетики — в этом его особенность — объединён единой инфраструктурой, энергосистемой, что связано с физической природой электроэнергии.

В силу важности отрасли для государства у нас в органах управления участвуют и представители органов власти — то есть это совместное регулирование участников рынка и государства. Эта конструкция за время её существования доказала свою достаточно высокую эффективность, и мы часто слышим инициативы из других отраслей — создать нечто подобное.

В части регулирования мы занимаемся не только выработкой правил, но и в каких-то процедурах — контролируем их исполнение. В частности, мы контролируем реализацию инвестиционных программ или, например, квалифицируем возобновляемые объекты, построенные с государственной поддержкой.

Так что опыт «Совета рынка» может быть интересен не только с точки зрения environmental-части ESG-триады, но и по части governance.

Ещё одна наша стезя — организация торгов и отборов на оптовом рынке. Третья важная сфера — осуществление расчётов. То есть в целом, ответственность нашей инфраструктуры — это весь торгово-регуляторный цикл на оптовом рынке электроэнергии.

Насчёт международного опыта. Рынки электроэнергии активно развивались последние три десятилетия, и во многих странах есть аналогичные системы, так называемые «market committee». Однако тут много нюансов, и в большинстве случаев это всё-таки комитеты при инфраструктуре.

А полных аналогов специально законодательно созданной организации с подобным функционалом я не знаю.

ESG WorldТо есть рынок оценивает опыт вашей структуры как успешный?

Олег Баркин: Естественно, есть проблемы, мы не идеальны, но сам способ решения различных проблем и обеспечения развития — в этой части это хороший опыт. И более высокостоящие государственные регуляторы, например, Министерство энергетики или [Федеральная] антимонопольная служба, оценивают наш опыт как позитивный.

То, что мы как ассоциация берём на себя большую часть отраслевой работы в части организации рынка, это полезно для всех — и участникам, и регуляторам, всем. Без рекламы, но тем не менее это так.

ESG WorldСпасибо, тогда переходим к более частным вопросам. Доля возобновляемых источников энергии в ЕЭС России по итогам 2021 года выросла до 0,5% по выработке, а в перспективе, по Стратегии низкоуглеродного развития до 2050 года, должна составить 13% (целевой сценарий). Насколько, на Ваш взгляд, реалистичны эти планы?

Олег Баркин: Да, текущий порядок цифр такой. С одной стороны, если смотреть другие страны, это очень скромные числа. Мы позже начали, но у нас это не просто процесс строительства объектов ВИЭ, но и процесс развития новой промышленности, поэтому он занимает больше времени.

Что касается перспектив — действительно, есть план [про 13% к 2050 году. — прим. ESG World], уже не раз озвученный, однако на самом деле эта цифра ещё не зафиксирована.

Много это или мало? Тут два аспекта. Безусловно, возобновляемая энергетика — это хорошо. И не только с точки зрения выбросов парниковых газов, но и с точки зрения других аспектов экологии, и с точки зрения безопасности этих объектов. Хороший новый автомобиль лучше старого и загрязняющего природу — это логично.

Но есть ещё стоимость. И упомянутая Вами Стратегия низкоуглеродного развития сосредоточена на вполне определённой задаче — снижении выбросов парниковых газов по стране в целом, и по энергетике, в частности. Россия тут на среднем уровне, около 30% выбросов приходится на энергетическую отрасль.

Если сконцентрироваться на задаче снижения выбросов, надо понимать, что ВИЭ — это не единственное решение. Хотя подчас это преподносится как синонимы — ВИЭ и декарбонизация. Есть и другие способы — та же атомная энергетика. По выбросам именно парниковых газов атомная энергетика эффективнее, например, солнечной.

Также можно снизить выбросы и через усовершенствование традиционной топливной генерации. Начиная от снижения удельного расхода топлива и заканчивая активно развивающимися в мире технологиями улавливания и захоронения углекислого газа.

ESG WorldТо есть вопрос технологии и цены?

Олег Баркин: Да, я к этому и подвожу: если корректно решать эту задачу, надо рассматривать различный спектр технологий, с точки зрения эффективности, стоимости, побочных эффектов и так далее. Я всегда за такой научно-инженерно-экономический подход: сравнивать все решения и выбирать наиболее эффективные, а не впадать в крайности.

Возобновляемая энергетика — это априори понятный инструмент, нужная и правильная технология, её нужно развивать, но не забывать о стоимости и других аспектах, которые могут возникать при её масштабном развитии [в частности, широко обсуждаемый сейчас вопрос утилизации лопастей турбин ВЭС. — прим. ESG World].

На мой взгляд, к 2050 году реальная доля возобновляемой энергетики будет выше 13%. Тут может быть простой фокус — если мы включим в этот контур большие гидроэлектростанции, которые тоже представляют возобновляемую энергетику, то эта доля уже сегодня составляет почти 20%.

Но если под «долей ВИЭ в 2050 году» понимать только новые виды электростанций — солнечные, ветряные, малая гидрогенерация и иные — то и в таком случае к 2050 году цифра будет выше 13%, по моему мнению. В силу того, что эти технологии активно развиваются в мире и будут всё более становиться доступным массовым продуктом, а значит, и широко использоваться на уровне конечных потребителей, в том числе для электроснабжения удаленных и изолированных объектов.

Так что к 2050 году, на мой взгляд, доля будет выше 13%. Можем заложить капсулу и потом проверить.

ESG WorldА технологически возможно ли на сегодня существование энергосистем, которые на 100% или близко к 100% представлены возобновляемыми источниками? Скажем, если в их число не включаем атомные, но включаем гидростанции? Насколько можем судить, проблема в технологии накопителей энергии.

Олег Баркин: Спасибо, это важный вопрос. Мы сейчас обсуждаем энергетику с точки зрения выбросов, но электроэнергетика — это прежде всего энергообеспечение, надёжность и безопасность.

Если основная доля ВИЭ будет обеспечена гидрогенерацией, к тому же имеющей запас регулирования и хранения в водохранилищах, то такую энергосистему вообще не сложно представить — более того, они есть в реальности (например, некоторые районы Канады, Бразилии, Скандинавии).

Гидрогенерация с возможностями регулирования и с высокими показателями маневренности очень удобна для энергосистемы, она эффективно решает и задачи надёжности больших энергосистем, в том числе компенсируя нестабильность других видов генерации.

ESG WorldА если без гидрогенерации?

Олег Баркин: А если нет, пока, на мой взгляд, отлаженных решений ещё нет. Пока сложно представить себе устойчивую большую энергосистему, в которой, скажем, 90% солнечной и ветровой энергии и она более-менее самодостаточна и не резервируется из соседних энергосистем, где генерация идёт из более прозаичных источников, которые могут компенсировать флуктуации ВИЭ.

На уровне мини-систем это есть, на уровне отдельного посёлка или другого автономного объекта, но там всё равно есть какая-то резервирующая мощность или накопитель энергии. Но стоимость таких решений в сравнении с тем уровнем, который мы получаем в больших системах, очень высокая.

Можно и большие энергосистемы оснастить соответствующим объёмом накопителей — да, наверное, получится устойчиво, хотя и здесь ещё не все инженерные вопросы решены, но пока будет очень, очень дорого в сравнении с текущими ценами. Поэтому в экономически приемлемом диапазоне проблема ещё не решена. В мире, как мы знаем, над этим активно работают.

Большие накопители могут быть в виде опять же гидроаккумулирующих электростанций (ГАЭС), это давно проверенный способ, но не везде есть для этого условия.

ESG WorldБеспокоит, что в XXI веке ГАЭС до сих пор являются самым эффективным способом накопления энергии.

Олег Баркин: Смотря по каким параметрам оценивать, КПД у них как раз далеко не самый высокий. Но с точки зрения объёмов и возможности воздействия на энергосистему — да, они пока не имеют альтернатив.

Второй способ [увеличить устойчивость ВИЭ-энергосистем. — прим. ESG World] — увеличить пропускную способность сети, то есть сделать, как мы говорим на сленге, «медную сковороду». Когда ограничений на передачу нет, и система расширяется на максимальный охват, и работает взаимное резервирование. По этому пути идёт, например, Европа. Если в одном регионе, скажем, много солнца, а в другом нет ветра, то первый резервирует второй, но опять же не на 90%. Плюс бывают ситуации, как в прошлом году в Европе, когда ветер пропал на большой территории. И надолго пропал. От таких рисков такие системы ещё не захеджированы.

ESG WorldВозвращаемся к национальной повестке. Какой из секторов ВИЭ-генерации развивается в России наиболее успешно и почему?

Олег Баркин: Возможно, это уже «профессиональная деформация», но я часто в этом контексте буду говорить — не всё так просто. Хотелось бы, чтобы было просто, но нет — пока не получается.

Как мы оцениваем успешность? Если смотреть на объёмы появившихся объектов тех или иных видов [ВИЭ. — прим. ESG World], сравнивать их между собой можно очень условно, поскольку развитие сейчас во многом определяется объёмом поддержки.

С точки зрения объёмов лидеры по объёму — солнце и ветер. Сначала солнце активнее развивалось, сейчас ветер начал догонять и уже перегнал. Но чтобы объективно оценить успешность, нужно постепенно переходить — мы это часто обсуждаем — к так называемым технологически нейтральным отборам, когда есть общие целевые показатели, и разные технологии на равных конкурируют между собой. Пока у нас таких нет, поэтому про успешность однозначно сложно говорить.

Интересный был эффект с малой гидрогенерацией [мощность объекта до 50 МВт. — прим. ESG World]. У России ещё огромный неиспользуемый потенциал по гидрогенерации. В этом мы достаточно далеко отстаём от других стран с большим объемом гидроресурсов. К сожалению, сегмент малой гидрогенерации не получил активного, масштабного развития.

Очень хотелось бы, чтобы и в этом секторе всё сложилось. При этом исторически гидрогенерация в России начала развиваться именно с малого формата. Часто в регионах можно встретить плотины, которые сейчас уже не используются, но когда-то там стояли электростанции. Ренессанс в этой части был бы интересен.

Но и в целом можно сказать, что потенциал России в области возобновляемых источников энергии не просто большой, он огромный, причём по многим видам. На мой взгляд, главный вызов для российской возобновляемой энергетики — создать, развивать и тиражировать экономически эффективные технологии по использованию этого потенциала. Текущая санкционная ситуация, на мой взгляд, удесятерила актуальность этой задачи.

ESG WorldПри этом новый отбор проектов по ВИЭ-генерации в России могут отложить в общей сложности на два года. В то же время большинство (64%) участников недавнего Telegram-опроса Ассоциации развития ВИЭ выступили против, назвав инициативу «опасной и даже гибельной для отрасли». Как относятся к ней в «Совете рынка»?

Олег Баркин: Отбор, запланированный на май этого года, уже отложен на осень. Это решение уже есть. Обсуждается, переносить ли его дальше или нет.

Помимо вопроса проведения нового отбора, есть второй аспект санкций. Это логистические сложности, резкое увеличение стоимости финансирования. Это всё создало проблемы для реализации уже начатых проектов, и не только в ВИЭ, но и в других видах генерации. Это не только удорожание, но и зачастую физическая невозможность получить необходимое оборудование, специалистов. Целый клубок проблем.

Ввиду таких серьёзных ограничений возникли задержки по уже существующим проектам. По действующим условиям договоров для инвесторов это грозит серьёзными санкциями вплоть до разрыва договора.

По понятным причинам обсуждаются компенсирующие или сглаживающие меры. Основная — дать инвесторам лаг по времени, отсрочку, в течение которого они могли бы найти решения указанных проблем и продолжить реализацию проекта, при этом за этот период не платить штрафы и сохранить сроки договора.

В отношения длительности такой отсрочки, в течение которой ситуация будет сохраняться сложной и неопределённой, и инвесторы будут пытаться восстановить цепочки поставок, найти альтернативное оборудование и так далее — в отрасли возобновляемой энергетики был выработан некий консенсус — в пределах двух лет.

На этом фоне возникает другое желание [участников рынка. — прим. ESG World] — а давайте осенью проведём новый отбор. Регулятор в этом отношении в непростой позиции. Нужно что-то с чем-то свести — либо уменьшить отсрочку [ввода объектов. — прим. ESG World], либо говорить о том, что новые отборы тоже проводить пока рано.

ESG WorldА какие требования по локализации производства для ВИЭ-генераторов? В части импортной составляющей можно ли найти новых поставщиков не из Европы или Америки? Вообще, это заменяемая история?

Олег Баркин: Что касается планки локализации — в этих отборах она достаточно высокая. Только на первых отборах она была меньше половины, потом была доведена до 65–70%, а в новых отборах будет подниматься ещё выше, до 80–90% (хотя сейчас изменилась методика, и локализация рассчитывается теперь в баллах). Но даже столь высокая локализация не означает абсолютную независимость. В оборудовании есть какие-то элементы, которые полностью или частично [ввозятся из-за рубежа. — прим. ESG World].

Я тут, извините, не как первоисточник, а скорее, как ретранслятор выступаю. Насколько можно судить из отзывов участников рынка, самая серьёзная импортозависимость на уровне производственного оборудования, то есть оборудования для заводов, на которых должно производиться генерирующее оборудование. Это первый разрыв.

Второй разрыв — даже если кто-то [из потенциальных поставщиков. — прим. ESG World] не из европейских стран, то есть проблема с логистическими цепочками. Это ещё в ковид началось, а санкционная история обострила ситуацию в разы.

ESG WorldА что насчёт российского стандарта сертификатов «зелёной» электроэнергии? На каком этапе эта инициатива?

Олег Баркин: Это важный проект, который мы активно продвигаем в отрасли.

Начнём с базовых вещей. Что такое экологическая, «зелёная» маркировка продуктов, думаю, знают все — мы часто видим её на многих потребительских товарах, и тут всё ясно.

Аналогичная задача в электроэнергетике оказалась не такой очевидной. Электроны «пометить» нельзя, они все одинаковые, энергия в большинстве случаев из общей сети, смешанная от разных электростанций, поэтому как решить аналогичную задачу, чтобы потребитель мог выбрать именно «зелёную» электроэнергию ? В мире придумали простой и изящный способ, не нарушающий физических основ работы энергосистем.

Скажем, потребителю интересно поддержать выработку, например, солнечной электростанции, подсоединённой к общей системе. Фиксируется объём выдачи энергии в сеть, на этот объём выпускаются сертификаты — документы, подтверждающие этот факт. Эти документальные фиксации заинтересованный потребитель может приобрести, помимо энергии, которую он покупает в общей системе. То есть это такой дополнительный атрибут.

Тем самым потребитель, приверженный принципам ESG, решает свою корпоративную или личную задачу, выражая таким образом поддержку «зелёных» технологий.

Вроде какой-то фокус — энергию-то он продолжает потреблять из общей энергосистемы, смешанную. Но чем больше таких покупок делают потребители, тем большую поддержку получают ВИЭ. Это такой маркер спроса и при этом дополнительная финансовая поддержка.

Во всём мире рынки этих сертификатов активно развиваются, даже в пандемийные годы — в Европе, Штатах, Китае, Эмиратах и в других странах. В большинстве развитых стран существует система сертификации «зелёной» электроэнергии.

«Совет рынка» в России уже давно квалифицирует объекты возобновляемой энергетики и выдаёт сертификаты, но чего у нас не хватало — это, собственно, свободного рынка оборота таких инструментов подтверждения происхождения электроэнергии.

Кроме того, в России до недавнего времени действовала и международная система I-REC. Чем отличаются стандарты таких систем между собой? По базовым вещам — ничем, они все выполнены примерно по одной логике.

ESG WorldТо есть планируемый отечественный сертификат не отличается от того же I-REC?

Олег Баркин: Да, с точки зрения набора информации и назначения — это то же самое. Соблюдение определённых международных стандартов в этой части выполняют все системы сертификации. Также нужно понимать, что тот же I-REC в России в основном формировал сертификаты на базе информации, публикуемой «Советом рынка» и предлагал их для российских потребителей.

В этой связи, законодательно введённая национальная система сертификации электроэнергии — более понятный в этом плане инструмент, в большинстве развитых стран сделано именно так. Сейчас [в России] разработаны проекты нормативных актов, в первую очередь необходимо принять закон, он давно обсуждается, мы очень надеемся, что это скоро будет сделано.

Параллельно мы формируем технологическую инфраструктуру, чтобы вести учёт этих сертификатов и, в более широком смысле, атрибутов — помимо сертификатов, в мире широко используется заключение прямых договоров с участником, где говорится, что помимо энергии потребителю передают эти атрибуты, необязательно в форме сертификатов.

Самая главная задача реестра таких атрибутов и сертификатов [собственно, ключевой элемент формируемой инфраструктуры. — прим. ESG World] — исключить риски дублирования, ошибок, потери информации. Чтобы при свободном обращении зелёных инструментов на рынке ничего не путалось, не дублировалось, не говоря уже о намеренных злоупотреблениях. Прозрачная и понятная система должна исключать так называемый «greenwashing» по определению.

ESG WorldДля учёта «зелёных» сертификатов, насколько знаю, должна использоваться технология блокчейна.

Олег Баркин: Да, мы рассматриваем такой вариант технической реализации, это одна из наиболее надёжных технологий, которые этот реестр максимально защищают, исключает дублирование, потери информации и так далее.

ESG WorldНасчёт сроков — в прошлом году говорилось, что рынок отечественных «зелёных» сертификатов появится в России к марту. Этого не произошло?

Олег Баркин: К сожалению, нет. Мы тоже по этому поводу переживаем, говорим, что надо формировать нормативную базу и запускаться. К сожалению, сроки приходится сдвигать, но к концу года, как ожидается, система будет запущена. Текущая ситуация, надеюсь, не повлияет на эти сроки.

ESG WorldА с точки зрения спроса на такие сертификаты и «зелёную» энергию — главным драйвером тут выступает стремление компаний соответствовать ESG-критериям. Прогнозируете ли Вы изменение спроса в связи с последними событиями?

Олег Баркин: Этот вопрос сейчас очень многих волнует. Однозначного ответа нет, конечно. Поделюсь своим мнением. В 2021 году Россия активно включилась в ESG-повестку…

ESG WorldМожно сказать, у нас в прошлом году был «золотой век ESG» — казалось, что он начался.

Олег Баркин: Именно так. Потом появилась новая история с санкциями и конфликтом с тем миром, который активно продвигает эту повестку, логичный вопрос — надо ли это всё переделывать в России?

Большинство участников рынка — и это мнение не моё, а позиция рынка, — которые включились в этот забег, подтверждают приверженность этой политике, приводя несколько аргументов.

В первую очередь, климатическая повестка — это долгосрочнейший глобальный тренд, это задача и тема на несколько десятилетий, и инвестиционные циклы, которые она порождает, тоже на десятилетия вперёд.

Второй момент — наша экономика, во многом экспортоориентированная, будет переключаться на другие рынки — Восток, Азия. Но там эта тематика тоже глубоко интегрирована на уровне государственных и корпоративных стратегий, и никто от них отступать не собирается. Более того, эти страны сами выступают экспортёрами во весь мир, а экологические параметры являются ключевыми факторами [конкурентоспособности. — прим. ESG World].

Так что, если мы начнём туда экспортировать энергоресурсы или тем более готовую продукцию, удельные выбросы электроэнергии важны для их общего углеродного следа [эти параметры высчитываются в рамках Scope 2 — прим. ESG World]. Они учитывают те же требования и критерии в силу того, что они так же включены в глобальную повестку.

Завоевать новый рынок, не выполняя базовые вещи, в том числе ESG-практики и углеродный след, будет сложно. Так что в этом смысле актуальность повестки устойчивого развития в России стала даже острее.

Третий аргумент — в основе «зелёных» решений должны быть не только требования извне, это и наше собственное принятие и понимание важности ESG-повестки. В нынешней ситуации, когда отношения с миром меняются, это, может быть, самый важный фактор.

В части снижения выбросов политическое решение было принято [достичь углеродной нейтральности до 2060 года. — прим. ESG World], оно не отменялось, вроде никаких позывов его пересмотреть мы не видим и не слышим. Со стороны органов власти полный status quo сохраняется, все программы в силе.

Единственное, что поменялось, — приоритетность, конечно, в сложившейся ситуации она несколько понизилась. То количество ресурсов, которые направлялись на это в 2021 году, компании сейчас выделить не могут, возникли более острые проблемы. Но тема осталась, задача осталась. Мы со своей стороны делаем всё то же, даже пытаемся ускориться.

ESG WorldСкажу не как интервьюер, а как участник дискуссии — у меня похожие мысли. Учитывая, что ESG это фреймворк устойчивого развития, и если мы хотим жить в условиях более чистого воздуха, более справедливых социальных практик, прозрачной системы управления — это с нами останется. Действительно, вопрос в приоритетности. Если мы сейчас сконцентрированы на краткосрочных целях, это не значит, что мы отказываемся от целей долгосрочных. Концепция не меняется. Больше спасибо за интервью.

Оцените статью
( Пока оценок нет )
Поделиться с друзьями
ESG World
Добавить комментарий